Каждый, кто пережил непростой развод и еще более непростой раздел имущества, с тоской вспоминает об упущенной в свое время возможности заключить брачный договор.
До крайности неромантичный (а для кого-то даже и оскорбительный) документ хоть и не спасет от всех напастей, но значительно облегчит взаимодействие почти уже бывших супругов: вопрос «где твое, а где мое» разрешится без скандалов, истерик и проклятий.
К тонкому юридическому аспекту, все еще непривычному для нас и считающемуся само собой разумеющимся на Западе, стоит особенно присмотреться тем, кому в случае краха персональной «лав стори» придется делить не ложки с пододеяльниками, а недвижимость.
Валентина привыкла рассчитывать на себя. Миниатюрная, энергичная и жизнерадостная, она готова, если надо, горы свернуть.
Пока же минчанке не до мифологических подвигов: женщине приходится не только работать, воспитывать двоих детей и кормить четырех пушистых котиков, но и проводить немало времени в судах.
Предмет спора — просторная трехкомнатная квартира на улице Сухаревской, которую она начала строить, будучи в браке, а закончила в статусе свободной от супружеских обязательств женщины, буквально утонувшей в выплатах по кредитам и долгам.
А началось все в 2008 году. Валентина с мужем стояли в очереди на улучшение жилищных условий как молодая семья.
Законодательство того времени позволяло супружеской паре, в которой муж был на девять лет младше жены, претендовать на льготный кредит, правда, для строительства в далеко не льготном доме.
Мест в УКСовских панельках для минчан не нашлось, поэтому единственной возможностью обзавестись собственным жильем оставалось заключение договора долевого строительства с негосударственным застройщиком.
— В финансовом плане с самого начала рассчитывала только на себя: муж зарабатывал немного, а я привыкла впахивать с утра до вечера.
У меня даже декретного отпуска как такового не было: дочери исполнилось всего шесть дней, когда я вернулась к работе, — рассказывает парикмахер, которая долгое время была индивидуальным предпринимателем.
— Поиском вариантов, в какую «долевку» вступить, тоже занималась сама. А как иначе, нас же четыре человека, жить с мамами не вариант, да и скитаться по съемным квартирам надоело.
Писала, звонила, ездила. В итоге в феврале 2009 года выбрала подходящий «каркасник» и заключила договор с одним из застройщиков. Так как в семье было двое детей (мой сын от первого брака и общая дочь), сразу нацелилась на «трешку»: всем нужно свое пространство. Помню, как впервые показала мужу эту квартиру.
Стройка была в самом разгаре, но я уже знала и этаж, и номер помещения, поэтому нашла свои «квадраты» без труда. Тут были абсолютно голые стены, но находиться в них уже было приятно: свое. Виктор [имя изменено — прим. Onliner.by] вдохновился увиденным.
Обещал, что пойдет на две-три работы, чтобы только оплатить жилье.
— Понятно, что своих средств на строительство такой большой квартиры не было, поэтому пришлось брать два кредита: льготный (который не покрывал стоимость «квадратов») и еще один под 17%, — а также брать в долг $15 тыс. у друзей (оформив договор займа). Зато внесла сразу 100% стоимости жилья, — уточняет финансовую сторону вопроса Валентина.
Когда минчанка суммировала все обязательные выплаты по кредитам, выяснилось, что после сдачи дома в эксплуатацию в месяц придется отдавать сумму, эквивалентную $800. Немного облегчило ситуацию то, что мама Валентины продала свою двухкомнатную квартиру и отдала дочери $7 тыс., которые тут же ушли на погашение займа.
Валентина не отрицает, что финансовый вклад в строительство «трешки» внес и Виктор. Родной дед подарил ему чеки «Жилье», которые зачлись в качестве взноса. Именные чеки перевелись в рубли, и получилась сумма 28 046 032.
Общая стоимость квартиры, согласно справке, которую предоставил застройщик, составила 275 984 082 рублей. То есть чеками была выкуплена приблизительно десятая часть «трешки».
Однако бывший супруг Валентины отчего-то оперирует другими цифрами.
— Через несколько месяцев после того, как были заключены все договоры (в сентябре 2009-го), муж, с которым мы были вместе 12 лет, собрал свои вещи, сложил их в машину, которую мы купили, будучи в браке, и уехал строить новую жизнь к новой женщине. С дочерью с тех пор он не общался, она даже носит мою фамилию. Вся его помощь — алименты, которых пришлось добиваться с боем.
В сентябре следующего года мы уже были разведены. Важная деталь: в его заявлении на расторжение брака было отмечено, что споров по разделу совместно нажитого имущества нет (это указано и в протоколах судебных заседаний). Устно мы с Виктором договорились о том, что ему остается машина, а мне — квартира и абсолютно все выплаты по ней.
Через полгода после того, как мы были официально разведены, и примерно полтора года после того, как перестали вести совместное хозяйство, я получила ключи от квартиры. 2 февраля 2011 года я оформила ее в собственность (так как договор строительства оформлялся на меня) и стала потихоньку приводить полы и стены в порядок.
Было очень непросто: одна, с двумя детьми, на съемной «двушке», долг в $8 тыс., да еще и время выплаты кредитов подходило (первый платеж надо было осуществить через полгода после сдачи дома в эксплуатацию). Пришлось помимо основной работы устроиться в своей же новостройке уборщицей.
С пяти до десяти утра убирала все подъезды и прилегающую территорию, а потом до десяти вечера работала парикмахером, чтобы хоть как-то отбиться от финансовых трудностей.
Так как на строительство выделялся льготный кредит, мне по закону надо было прописать в квартиру бывшего мужа. Виктор долго на это не соглашался, против была и его новая жена, но все же пошел на уступки — 11 марта 2011 года экс-супруг был зарегистрирован в квартире. Правда, грозился, что выпишется, как только это будет возможно. Не выписался… — вспоминает Валентина.
В течение нескольких лет все в жизни Валентины шло по накатанной: дети, работа, долги, кредиты. Но через пять лет с тех пор, как пара разъехалась, позвонил бывший муж и сказал, что претендует на долю в квартире. Минчанка удивилась и не поверила. Отнестись к заявлению серьезно пришлось после того, как ей вручили извещение из суда.
— Я не поверила своим глазам, но решила проконсультироваться с несколькими юристами, — рассказывает минчанка. — Меня в один голос заверили: срок исковой давности прошел, претензии надо было предъявлять в течение трех лет, а теперь уже поздно. И исключения по «недвижимым» вопросам нет. Но меня же вызывают в суд!
Собрала документы и пошла на заседание, на которое бывший муж не явился. Сразу же устно заявила ходатайство о том, что срок исковой давности истек. Но в суде во внимание это не приняли.
Не приобщили и письменное ходатайство по этому же вопросу на втором заседании, равно как не учлось и то, что в заявлении о разводе Виктор сам указал, что не претендует на совместно нажитое имущество. Вообще, в суде была очень странная нервозная обстановка.
Не буду перечислять все возмутившие меня факты, так как аудио- или видеодоказательств нет.
Затем в ходе заседаний стали всплывать какие-то странные договоры займа, которые бывший муж заключал со своей матерью якобы для оплаты «квадратов». Благо, не сумев ничего доказать, от требований он отказался. И только на третьем слушании муж подал ходатайство о восстановлении срока исковой давности. Скажите, это нормально?! Как же рассматривалось дело до этого?
— На все заседания я приходила до зубов вооруженная документами. Считаю, что смогла полностью доказать, что за квартиру платила только я: платежки, росписи, свидетельские показания. Но это, как оказывается, не аргумент. Как и то, что срок исковой давности прошел.
Квартира приобретена не в браке (то есть зарегистрирована в БРТИ не в браке), а банк, выдавший льготный кредит, не давал разрешения на раздел квартиры.
В конце концов, у меня льготный кредит до 2029 года, который не позволяет ничего делать с жильем, — там сплошные обременения! — возмущена минчанка.
В июле прошлого года суд вынес решение в пользу бывшего супруга Валентины. Несмотря на то, что в исковых требованиях Виктор выразил желание завладеть 65/100 долей квартиры, выделили ему 50/100.
Затем были еще суды и заседания — в итоге ему выделили самую большую комнату в квартире (ту, которую долгое время занимала его дочь), а также не ограничили в праве пользования остальными нежилыми помещениями.
По словам минчанки, все эти годы бывший супруг не оплачивал ни «коммуналку», ни кредиты — официально его не обязали это делать, а добровольно он так и не решился.
— Я прошла уже почти все инстанции — меня отфутболивали и, такое ощущение, даже доводы не учитывали.
В ответ приходили документы, подписанные разными людьми, умеющими на удивление абсолютно одинаково формулировать мысли. Причем формулировки были точь-в-точь такие, как в мотивировочной части и решении суда.
Сейчас остается только Верховный суд — вся надежда на него, хотя и надежды той уже почти не осталось.
Помимо сумасшедших пошлин, которые мне пришлось оплатить, на меня возложили еще и судебные траты бывшего мужа — более $2 тыс. Оплатить эту сумму надо как можно скорее.
Но с чего? У меня дети и кредиты! Судебные исполнители уже приходили в квартиру и описали все имущество. Что будет дальше, не знаю.
Но до сих пор поражаюсь тому, что, оказывается, можно тянуть на себе все выплаты, обустраивать квартиру, а в итоге отдать половину бывшему мужу, который практически ни копейки не вложил.
У экс-супруга Валентины, естественно, своя точка зрения на все произошедшее. Изматывающие суды и официальный раздел квартиры на две части он объясняет так:
— Я просто хотел добиться правды. Ситуация какая: она построила эту квартиру, пользуясь тем моментом, что мне еще не было 30 лет, а значит, мы считались молодой семьей и могли рассчитывать на пятипроцентный кредит, плюс пустила в дело мои чеки «Жилье».
Очень большие суммы денег (в районе $7— $8 тыс.) одалживались у моей матери, но они так и не вернулись, поскольку истек срок давности. Куда и на что тратились эти деньги, я понятия не имею. Когда она взяла у каких-то своих знакомых в долг $10 тыс.
, я об этом ни сном ни духом.
Она говорит, что я ничего не вкладывал. Но мне даже не давали ключи, меня туда не пускали. Потом она требовала, чтобы я платил по кредитам и снова не давала мне никакого доступа в квартиру.
То есть оплати мне половину квартиры, рассчитайся с долгами, но ноги твоей здесь не будет. Смысл вкладывать в то, чего ты не получишь? Опять же Валентина везде говорит, что она сама делала ремонт.
Какой там ремонт, если в квартире шаром покати?..
А теперь бывшая жена в судах настаивает, что квартира принадлежит ей и только ей, будто я не имею никакого отношения. Но я был у нее главным поручителем по кредиту, еще одним поручителем был мой отец. Еще двумя поручителями выступили ее знакомые. То есть если она не платит по кредиту, то деньги требуют с меня.
И мне уже звонили из банка и предупредили, что по двум кредитам есть задолженность. Я бы, может, и не трогал бы вот это все, если бы два года назад мне не пришла бумага о том, что там накопилась большая задолженность по кредитам и банк подает исковое заявление. То есть они имели полное право приехать ко мне домой и описать мое имущество.
Получается, меня дернули — пришлось дергаться и мне.
У нее долги и по «коммуналке». Я говорил с председателем, просил разделить лицевые счета, но он сказал, что это можно сделать только через суд, и потребовал, чтобы я оплатил часть задолженности. Но откуда она у меня? Да, я там прописан, но не живу, не трачу ни воду, ни электричество.
Там живет сейчас два человека: она и наша дочка. Старший сын — в армии. По сути, она одна живет в солидной трехкомнатной квартире с балконом и лоджией. А я — в трехкомнатной квартире вместе с мамой, братом-алкоголиком, женой и ребенком, которому 2 с половиной года.
Мы втроем живем в 18-метровой комнате.
Сейчас я хочу разделить лицевые счета, чтобы я на своей половине был полноправным хозяином и знал, кому и за что я плачу. Просто так погашать кредит не согласен. Судом мне выделили самую большую комнату — 15,7 кв. м. Но меня и сейчас в квартиру не пускают, вселялся туда через участкового.
Алименты плачу нормально. Раньше просто передавал деньги из рук в руки, чисто по-человечески — в районе $150. Все было на доверии, но обжегся.
Ей эта сумма показалось маловатой, попросила накинуть еще $50. Но у меня нет таких денег, у меня ребенок очень сильно болел.
Поэтому она подала в суд и теперь я по суду алименты плачу 50% от зарплаты — 25% как положено и еще 25% якобы задолженность за год.
С машиной отдельная история. Я брал ее в кредит и сам полностью погашал его. Мне наличными дала деньги мать, и я выплатил всю сумму. Бывшая жена мне до сих пор должна в районе 30 млн — все судебные издержки. Но половину суммы заморозили, так как она подала в Верховный суд.
Я готов и дальше судиться, если это понадобится. Я буду оплачивать кредит и коммунальные, но дайте мне бумагу, что вот — я собственник, это мое.
Вообще, я планирую на этой неделе подъехать в банк, разделить кредиты и платить свою часть. А что касается суда, то решение принималось согласно статьям, кодексам, законам — и ничего больше.
Если она считает, что все суды были несправедливы, то это неправда. Я не коррупционер и заниматься этим не собираюсь.
Валентина, в свою очередь, готова опровергнуть каждое слово супруга и утверждает, что в его комментарии нет почти ни слова правды. Семейная драма выходит на все новые рубежи, и, похоже, когда на кону стоит трехкомнатная квартира, прийти к полюбовному решению сторонам вряд ли удастся.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
Источник: https://realt.onliner.by/2016/12/08/kvart-108
Частное делимое
Российский Верховный суд постепенно меняет правила раздела квартир и долгов между супругами, отделяя личные ценности от семейных. Квартира, купленная в период брака, уже не всегда делится пополам, а возвращать долги требуется из собственного кармана. Суды адаптируют старое законодательство, в то время как стратегии развития семейного права в России нет.
Ольга Плешанова, руководитель аналитической службы юридической фирмы “Инфралекс”
Семейное не значит общее
Стотысячные доли в квартире — это не вымысел и не описание “резиновой квартиры”. Они фигурируют в прошлогоднем решении Верховного суда РФ (ВС) о разделе квартиры экс-супругами Овчинниковыми из Новосибирска.
Квартиру, купленную в период брака, супруга требовала разделить пополам, но супруг посчитал, что 94,41% стоимости он заплатил из собственных средств, вырученных от продажи квартиры, принадлежавшей ему до брака. Доплата из семейного бюджета составила 5,59%.
Эти 5,59% и были разделены пополам — по 2795/100000 долей в праве общей собственности на квартиру каждому из супругов. Остальные 94410/100000 долей достались супругу.
В конце апреля ВС высказал в обзоре практики N2 за 2017 год общую позицию: “На имущество, приобретенное в период брака, но на средства, принадлежавшие одному из супругов лично, режим общей совместной собственности не распространяется”.
Примером было выбрано другое прошлогоднее дело, в котором квартиру разделили между супругами из Екатеринбурга в соотношении 14/15 к 1/15. За квартиру стоимостью 1,995 млн руб. супруга заплатила 1,750 млн руб.
— эти деньги подарила ей мать, продавшая свою квартиру.
Такие дела в практике ВС не редкость: в июле 2016 года в деле супругов Черниковых из Новосибирска ВС оставил супруге квартиру, купленную в период брака по договору долевого участия в строительстве.
Покупку полностью оплатила супруга, продавшая после вступления в брак собственную квартиру.
ВС отменил ошибочное решение Новосибирского облсуда, который разделил новую квартиру между супругами пополам “с учетом презумпции режима общей совместной собственности супругов”.
Отказ делить имущество супругов поровну затронул и долги по кредитам.
Переломным стало дело, вошедшее в обзор практики ВС от 13 апреля прошлого года. ВС сказал, что долг, возникший у одного из супругов, может быть признан общим только при условии, что все заемные средства были использованы на нужды семьи. Доказать это должен тот, кто претендует на распределение долга между супругами.
Дело, ставшее примером, тянулось с 2012 года и касалось крупной суммы денег, взятой столичным жителем в долг на покупку недвижимости в Андорре. Гражданин, давший деньги взаймы, требовал их возврата заемщиком и его супругой солидарно.
Московские суды иск удовлетворили, признав долг общим, но ВС в 2015 году потребовал дело пересмотреть.
ВС исходил из того, что Семейный кодекс допускает существование у каждого из супругов собственных обязательств, согласие другого супруга на возникновение долга должно быть дано специально, а расходование заемных средств на семейные нужды надо доказывать. В данном деле таких доказательств не оказалось.
Согласие жены тоже не гарантирует, что с нее можно будет взыскать часть долгов мужа. В конце апреля Заельцовский районный суд Новосибирска, основываясь на практике ВС, отклонил иск экс-супруга к бывшей жене о взыскании половины суммы, выплаченной по кредиту Сбербанка.
Кредит был получен в период брака, согласие супруги не оспаривалось, однако выяснилось, что к тому моменту фактические брачные отношения прекратились, и супруга успела подать на развод. Свой кредит супруг погашал как в период, пока длился развод, так и после расторжения брака.
Суд отметил, что “факт приобретения займа в период брака одним из супругов не является доказательством того, что данные кредитные средства были потрачены на нужды семьи”.
В ситуациях, когда один из супругов брал кредит до вступления в брак, а потом погашал его из семейного бюджета, суды пошли еще дальше. Они стали взыскивать часть выплат в пользу другого супруга — например, обязывать бывшего мужа выплатить бывшей жене половину суммы, израсходованной из семейного бюджета на выплаты по своему кредиту.
Нашумевшим стало решение Верховного суда Татарстана, вынесенное в августе прошлого года. Суд взыскал в пользу супруги половину суммы выплат по кредиту, признав, что при его погашении супруг израсходовал часть общего имущества на личные нужды. До вступления в брак супруг взял кредит на десять лет на покупку квартиры.
Несколько лет в период брака этот кредит погашался из семейного бюджета, после развода квартира досталась супругу — она была его собственностью и в общее имущество не входила. Супруга подсчитала сумму, выплаченную по кредиту за период совместного проживания (получилось 368,5 тыс. руб.
), потребовала разделить эту сумму пополам и разделить как общее имущество супругов, взыскав половину с бывшего мужа. Экс-супруг в суде не смог доказать, что погашал свой кредит из личных, а не из общих семейных средств.
Аналогичное решение принял в августе прошлого года Омский облсуд: он также согласился взыскать в пользу экс-супруги половину суммы, уплаченной в период брака в счет погашения добрачного кредита мужа.
Суд отклонил доводы экс-супруга о том, что кредит он погашал из личных средств, поскольку жена находилась дома с ребенком и получала только пособие. Суд сослался на ст.
34 Семейного кодекса, предусматривающую право на общее имущество того супруга, который в период брака не имел дохода, а вел домашнее хозяйство, ухаживал за детьми.
Как суд решит
В решениях о разделе квартир и долгов суды используют три основных подхода: имущество, приобретенное во время брака на личные средства одного из супругов, общим имуществом не является; долги признаются общими, только если они возникли в интересах семьи; согласие одного супруга на получение кредита другим супругом не презюмируется и должно быть дано специально. Суды адаптировали заметно устаревшее законодательство: Семейный кодекс был принят в 1995 году. Действует также постановление пленума ВС от 5 ноября 1998 года N15 “О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака”. Другого постановления по этим вопросам нет, как нет и стратегии развития семейного законодательства в России.
Суды ищут подходы буквально на ощупь, вынося спорные и подчас экзотические решения.
Например, в отношении граждан, выступивших поручителями по долгам своих фирм. Раньше такие дела рассматривали арбитражные суды, но после упразднения Высшего арбитражного суда в 2014 году стали рассматривать суды общей юрисдикции. Сложное дело дошло в конце прошлого года до ВС.
Гражданин Романов выступил перед Судостроительным банком (сейчас — банкрот) поручителем по кредиту фирме “Росагропром” на 75 млн руб. Договор поручительства был подписан, но с условием, что в силу он вступит только после получения нотариального согласия супруги поручителя Романова.
Согласия не последовало, и гражданин Романов в ответ на требование банка вернуть долги подал встречный иск о признании договора поручительства незаключенным.
Вначале районный суд в Самаре признал договор поручительства незаключенным, затем Самарский облсуд (апелляционная инстанция) все-таки признал договор действующим, но деньги с поручителя не взыскал — надо ждать согласия супруги. ВС оба решения отменил, указав, что личное поручительство вообще не является “сделкой по распоряжению общим имуществом супругов” и не требует нотариального согласия супруги поручителя.
В споре о продаже семейной недвижимости ВС, напротив, придал согласию супруги решающее значение. В сентябре прошлого года ВС рассмотрел дело, в котором супруг втайне от супруги и взрослых детей продал дом с земельным участком в Краснодарском крае.
Участок был предоставлен супругу в период брака, семья построила дом, право собственности на который зарегистрировали за супругом. Супруга, узнав о продаже, оспорила сделку и потребовала признать за ней половину в праве собственности на дом с участком.
Суды мучительно выбирали между нарушенными правами супруги по Семейному кодексу и добросовестностью покупательницы дома, защищаемой Гражданским кодексом.
Знать о незаконности сделки покупательница не могла: в паспорте продавца отсутствовали сведения о регистрации брака, кроме того, продавец представил нотариально удостоверенное заявление об отсутствии супруги и возможных притязаний на дом. Деньги, вырученные от продажи дома, продавец потратил, возвращать было нечего. Выбор сделал ВС: он признал безусловный приоритет п. 3 ст.
35 Семейного кодекса, требующего для продажи недвижимости нотариально удостоверенного согласия другого супруга. Отсутствие такого согласия позволяет оспаривать сделку, невзирая на добросовестность приобретателя имущества. Иск был удовлетворен.
Спрятаться от кредиторов
Семейное законодательство зачастую бессильно перед современными проблемами и новыми явлениями в праве — развитием принципа добросовестности, банкротством физических лиц, ситуациями, связанными с уголовным преследованием.
Например, в ходе многолетней тяжбы по поводу ввоза в Россию гражданином Германии Александром Певзнером картины Карла Брюллова “Христос во гробе”, конфискованной как “орудие преступления” (контрабанды), ВС и Генпрокуратура РФ старательно обходили вопрос о праве собственности на картину.
Это, несмотря на заявления о том, что картина не принадлежит целиком Александру Певзнеру, в отношении которого возбуждалось уголовное дело, а должна считаться общим имуществом супругов Певзнер (супруга, непричастная к уголовному разбирательству, претендует на половину).
Конституционный суд РФ (КС) 7 марта нынешнего года постановил пересмотреть дело о конфискации картины, однако вопрос о правах супругов тоже не затрагивался.
В середине 1990-х годов Семейный кодекс считался очень прогрессивным: он позволил супругам договариваться по различным имущественным вопросам, заключать брачные договоры, соглашения о разделе имущества при разводе, соглашения об уплате алиментов. Все это позволяет супругам менять режим общего имущества, предусмотренный Семейным кодексом.
Свобода, впрочем, оказалась не полной: брачные договоры могут споткнуться о права кредиторов, а соглашения, заключенные в канун банкротства гражданина, рискуют оказаться недействительными.
Вопрос о брачном договоре КС рассмотрел еще в мае 2010 года — супруги Марина и Сергей Козловы оспаривали п. 1 ст. 46 Семейного кодекса, требующий уведомлять кредиторов о заключении, изменении либо расторжении брачного договора.
Отсутствие уведомления позволяет кредитору задолжавшего супруга не учитывать содержание брачного договора и обратить взыскание на половину общего имущества, причитающуюся этому супругу по закону.
В деле Козловых так и произошло: муж не уведомил своего кредитора о том, что квартира по брачному договору принадлежит жене, и московские суды удовлетворили иск кредитора, признав, что половина квартиры принадлежит мужу и на нее можно обратить взыскание. Жалобу на неконституционность п. 1 ст.
46 Семейного кодекса, примененного судами, КС не принял к рассмотрению, но правовую позицию определил. КС отметил, что оспариваемая статья защищает кредиторов от недобросовестного поведения должников, которые с помощью брачного договора могут уводить имущество от взыскания.
На защиту кредиторов отчасти направлена и позиция ВС по курьезному делу, решенному в декабре прошлого года.
ВС признал недействительным брачный договор, который полностью лишал супруга прав на имущество, нажитое в браке, если супруг допустит измену либо станет инициатором развода.
ВС сослался на нормы Семейного кодекса, запрещающие ставить одного из супругов в “крайне неблагоприятное положение”. Очевидно, впрочем, что брачный договор, дискриминирующий одного из супругов, может ударить и по его кредиторам.
Риск признания договоров недействительными значительно возрастает при объявления гражданина банкротом — в этом случае интересы кредиторов играют решающую роль.
Закон о банкротстве позволяет оспаривать любые сделки, заключенные гражданином накануне банкротства, если они являются подозрительными либо создают предпочтение отдельным кредиторам (“сделки с предпочтением”).
Никаких исключений для сделок в семейной сфере не сделано: оспариваться могут и брачные договоры, и соглашения о разделе имущества, и соглашения об уплате алиментов. Подозрительной может считаться сделка, условия которой явно невыгодны гражданину-должнику.
Брачный договор, передающий все семейные ценности другому супругу, может служить здесь ярким примером. Такой договор можно будет оспорить, если он заключен в течение года до принятия судом заявления о банкротстве гражданина. Если же такой договор был заключен с целью причинить вред кредиторам, то “период подозрительности” составит уже три года до указанной даты.
Под “сделки с предпочтением” может подпасть соглашение об уплате алиментов, заключенное за месяц или даже за полгода до принятия судом заявления о банкротстве плательщика алиментов.
В последнем случае, правда, придется доказать, что в момент заключения соглашения уже было известно о финансовых проблемах плательщика.
Но доказать это не составит труда, если сведения о долгах обнаружатся в общедоступной базе Федеральной службы судебных приставов.
Рано или поздно семейному законодательству придется найти ответы на вызовы времени и баланс с другими законами.
Возможно, изменений потребует роль нотариусов, удостоверяющих сделки по поводу семейного имущества,— сейчас нотариальное оформление брачного договора или соглашения об уплате алиментов не защищает от оспаривания.
А пока суды, опираясь на законодательство 1990-х годов, пытаются найти решения наиболее актуальных проблем.
Источник: https://www.kommersant.ru/doc/3304361
Унес сковородку и банки с вареньем: как мужчины делят имущество после развода
«Бывший унёс снегокат пятилетнего сына: «У Иры (любовница) тоже есть мальчик, да, он старше и от первого брака, но ему тоже хочется кататься, а наш малыш станет пользоваться снегокатом, когда будет гостить у меня!» Надо ли уточнять, что ребёнка бывший с тех пор почти не видел? Ну пару раз — в алиментном суде и при случайной встрече. Впрочем, сын его не видел так давно, что забыл и, встретив, не узнал.
Наш развод происходил на фоне финансового краха бывшего. Тот набрал кредитов — ипотека, бизнес, личные долги. И не справился. Просто заявил мне: мало ли что вложила я какую-то личную добрачную «однушку». За общую совместно нажитую «двушку» он платить не может и не будет. И если банк её заберёт, то я останусь без жилья, так получилось.
Он долго вымогал, шантажировал (в прямом смысле — писал на меня заявления, что я избиваю ребёнка, например) и добился своего. Моя семья выплатила весь долг банку за квартиру плюс почти столько же сверху, чтобы квартира была моей. Он оставил себе всё: автомобиль, технику, все деньги до копейки. Три года не могла стрясти алименты.
В суд он принёс справку о доходе за первый послеразводный год — пятьсот с чем-то рублей. За весь год. И её приняли.
Когда я вернулась после развода в теперь уже свою личную, а не нашу общую квартиру, то обнаружила, что почти все мои личные вещи: одежда, рисунки, фотографии, какая-то косметика, — свалены в кучу посреди гостиной.
И не просто свалены, а изрезаны, изорваны и залиты бытовой химией — унитазной хлоркой, средством для мытья посуды, засыпаны чистящим порошком. Всем, что на раковине и под ванной нашлось.
Ужасно жаль школьные фотографии — они существовали только на бумаге и пропали безвозвратно».
«Мой бывший как-то подарил мне мини-вибратор. Причем без просьб с моей стороны, это был его вклад в сексуальное развитие жены, которая почему-то после целого дня беготни за детьми не хочет задорного секса, а засыпает за минуту.
И — внимание! После расставания он эту игрушку у меня отобрал, чтобы подарить своей новой девушке! Использованную игрушку! Узнала я об этом потому, что его девушка выложила фото вибратора в «Инстаграм» с подписью типа: «Смотрите, какой затейник мой новый парень».
А я смотрю на это и думаю: «Он вибратор хоть помыл или так отдал?»»
«Я попала по полной: мои родители подарили нам деньги — половину стоимости квартиры, но никак это не оформили. Мы взяли ипотеку. Бывший толком нигде не работал, так как его величество не хотел гнуть спину перед дядями. В итоге долг перед банком гасили средствами материнского капитала. Потом мои родители дали ещё немало денег на крутой ремонт. И вот — развод.
Бывший претендует на половину квартиры, а по факту он живёт один в трешке, а я с детьми квартиру снимаю. Но это ещё ничего, сложность в том, что, когда мой отец пришёл класть деньги мне на счет, то в банке попросили подтвердить источник происхождения денежных средств. Чтобы не собирать документы, отец просто дал мужу 20 тысяч долларов, и они внесли мне на счёт каждый от себя.
Потом муж мне и нашим знакомым на голубом глазу говорил: «Никаких денег отец не давал. Откуда они у него? Это мои деньги!» Когда я подала на развод, он отказался платить за школу старшего ребенка: не надо, мол, было разводиться. И вообще, в стране кризис и у него денег нет. У меня с деньгами было тоже очень плохо, и я решила продать машину. На машину у него деньги нашлись.
Ему и продала».
«Жила с парнем в гражданском браке. Квартира была моя, но ремонт сделали вместе. И вот когда я решила с ним расстаться, он мне сделал «сюрприз».
Вернулась с работы и обнаружила, что он вынес из квартиры всё — мебель, технику, снял с петель двери, содрал обои со стен, выкрутил лампочки и свинтил выключатели, скрутил унитаз, только что окна не побил, не успел, видимо. Свекровь помогала, увезли всё в ее квартиру, стоявшую пустой.
Правда, карма настигла, через недолгое время в той пустой квартире, где стояла вывезенная им мебель и лежали снятые с петель двери, случился пожар, всё сгорело к чертям».
«Я лично привезла подругу из больницы в ее съемную квартиру, где она жила с гражданским мужем. Обнаружили отсутствие гражданского мужа, его вещей, ее пальто и обуви и всех предметов обстановки, купленных во время совместного проживания, да их и было немного: торшер, утюг и пара стульев.
Но что меня поразило больше всего: это такая «хрущоба» с шкафом в коридоре вроде маленькой кладовки, там у подруги все полки были заставлены соленьями-вареньями, запасами крупы и макаронами, ящиком с картошкой. Все вынес. И картошку, и свеклу, и упаковку туалетной бумаги — 4 рулона.
Сиденье на унитаз, рулон початый туалетной бумаги из туалета и освежитель воздуха.
Оставил в кухне на столе без клеенки (которую забрал) прощальное письмо: он, мол, не хочет прощаться лично, онкология — дело неизученное, может, и заразно, ей-то всё равно уже, а он молодой мужчина, ему жить и жить и детей рожать. Вот прям и написал про рожать.
А еще написал, что надеется на ее порядочность: что она переведет ему на карточку компенсацию за моральные его страдания от ужаса быть зараженным раком пищевода.
К письму были приложены две копии его паспорта с записочкой, Для нотариуса, ты же реалист, понимаешь, что с таким диагнозом не живут, на том свете тебе дом в деревне не понадобится, а это будет человеческой компенсацией риска заражения и моральных страданий». И приписка:, Верю в твою человеческую порядочность,”.
«Бывший муж подруги приехал после развода с двумя друзьями, когда мы с ней пили чай на кухне. Вынес личные вещи, подруга даже не шевельнулась посмотреть, что он делает. Его, видимо, такое равнодушие взбесило.
Вошел на кухню, снял со стены телевизор, вырвав с корнем из стены держатель. Подруга невозмутимо продолжила пить чай. Тогда бывший пошел в ванную и выволок оттуда стиралку, которая как раз стирала белье.
Так и утащил из дома с водой и бельем — дверцы-то заблокированы, а ждать даже минуту он не хотел».
«О, у меня это были лопатки для антипригарной сковородки. А также куча техники, вынос которой сопровождал список с обоснованием, почему он ее забирает.
Типа моя мама подарила 25% стоимости посудомойки на мой день рождения 5 лет назад, поэтому забираю. Было очень трогательно. Но лопатки прямо поразили.
Вернулась из отпуска, а перевернуть блинчики детям и нечем. Хозяйственный очень человек, что говорить».
«Бывший отобрал у дочки велосипед, чтобы отдать своей внучке. За неделю до этого сказал мне: «Денег нет, но вы держитесь». А мама и папа девочки вполне обеспеченные люди, велик могли и сами купить».
«Мой бывший муж составил список всего, что он купил, чтобы забрать. Со стоимостью каждой вещи. Что забрать нельзя – я должна была ему компенсировать».
«Убегала с ребенком в одной руке и пакетом с небольшим количеством детской одежды, в чем была.
Пустующую квартиру, в которой нам позволили пожить его родственники, обставляла моя мама — от мебели до бытовой техники. Это все он себе захапал, мою одежду и обувь не отдал.
Не отдал даже дочкин малышовый трехколесный велосипед, который дарила моя подруга. Коляска, кроватка — всё там осталось. Алиментов — ни копейки».
«Выйти замуж за такого вот товарища «повезло» моей сестре. Подали на развод, но еще не разъехались. Муж заблаговременно стал всё делить, вспоминать, что именно и чьи родственники и друзья на свадьбу дарили.
Причем так довел этим своим списком (он на бумажке всё подробно записывал, вычеркивал, добавлял), что молодая не выдержала, сорвала мокрое белье с веревки (свое и маленькой дочки) и уехала к родителям. Этот примчался следом: «Ты с бельем четыре прищепки украла! А их еще до свадьбы мама моя покупала! И «Раптор» от комаров верни! (В то время это был дефицит.)».
Снова скандал: «Ты своему ребенку пожалел?!» — «Она не одна будет пользоваться! Если ты с ней в одной комнате, то, получается, ты пользуешься тоже! И твои родители, потому что в одном доме! Верни «Раптор»!” Отдали ему прищепки и «Раптор», а он через час снова явился — за «капронками». Мама его подсказала.
Оказалось, сестра переложила в баночки еду для дочки (девочка была на диете, готовила для нее отдельно). Так вот муж и отец заявил, что в банках теща передавала варенья и соленья, поэтому на них он не претендует. А вот капронки (крышечки) — мама его покупала…»
«Мой бывший подал на меня в суд после развода на раздел имущества — он хотел поделить стиральную машину и эпилятор (холодильник до этого уже увез, а ребенок, естественно, мне достался). До суда, правда, не дошло — я перевела дело в суд по месту моего жительства, а ему 40 км оказалось далеко ездить, так дело и заглохло».
«Прожили вместе 2,5 года. В квартире, купленной моими родителями. Выгоняла долго, года полтора. В итоге он ушел и вынес из квартиры вообще всё, кроме маленькой кучки моих шмоток. Всё, что покупалось на общие наши деньги, все, что дарил, — вообще все. Спала потом год на полу, на надувном матрасе и одежду вешала на простую перекладину (сама смастерила).
Холодильник, стиральная машина, даже плита ушли вместе с ним. Все покупалось на общие деньги. Водонагреватель пытался снять со стены, но не смог — хорошо был привинчен, только поэтому оставил. Вынес также мою шубку (самую простую, овчина) и зимние сапоги (вместе же покупали) и просто на моих глазах выкинул на помойку. Тарелки, ложки, кастрюли — туда же, в мусорку.
Раковину на кухне тоже отвинтил и выбросил».
«Мой бывший, уходя, забрал не только все свои вещи, но и пельмени из морозилки. Типа, он же их себе покупал».
«Мой бывший забрал абсолютно всё, что не было сломанным (мелкую кухонную технику, даже миксер, которым ни разу в жизни не пользовался, мелкие, но симпатичные стильные девайсы: лопатки, венчики для взбивания, хотя почти все — подарки моих мамы и сестры).
Не забрал только старую кофеварку (она на момент выноса была не вымыта) и всё, что было сломанным (фотоаппарат старый и сотовые телефоны древние). Всю крупную бытовую технику тоже забрал. Я совершенно не сопротивлялась и даже говорила, конечно, мол, бери всё, что хочешь.
Потом, когда я продавала совместно нажитый автомобиль, посчитала стоимость всего, что он вынес, и это составило ровно половину цены машины. О чем бывший был оповещен специальным письмом с расчетом стоимости всех этих плошек и старых тарелок.
Посчитала так, что он еще и остался мне должен 1000 рублей. Он был в шоке, но сделать ничего не мог».
«Моего второго мужа взяла в свой дом. Одевала, обувала, очень долго больше его денег зарабатывала. А когда серьезно заболела в первый раз, он свалил — и не постеснялся закинуть удочку про раздел МОЕГО дома».
«Елку искусственную унес. Причем когда меня не было дома. Потом сказал, что покупал ее на свои деньги, так что это его елка. А я, мол, ребенку еще куплю, раз такая умная и решила развестись. И игрушки елочные, соответственно, тоже унес. Игрушки, главное, мои были, но это он назвал компенсацией за испорченную жизнь. Игрушки жаль, немецкие были, фарфоровые».
«Экс-супруг собирал пожитки: скрупулезно складывал скарб, тот случай, когда «крупу на весах делил». Взялся за свой термос, там звякнула внутри разбитая колба — поставил было на место. Но вмешалась его мама: «Женя, возьми. Может, найдем мастера, который колбу заменит». Женя взял».
Источник
Источник: https://www.goodhouse.ru/family_and_children/psihologiya/unes-skovorodku-i-banki-s-varenem-kak-muzhchiny-delyat-imushchestvo-posle-razvoda/
Верховный суд разъяснил, как делить кредиты после развода
В обзоре Верховного суда появилось очень показательное решение Судебной коллегии по гражданским делам. Верховный суд пересмотрел дело о дележе при разводе совместно нажитого имущества. Речь идет о кредитах супругов. Делятся ли они после развода?
е решение на самом деле было принято несколько месяцев назад и опубликовано “Российской газетой” 16 февраля 2016 года.
Деталей и нюансов при любом разводе такое множество, что каждый раз подобные дела требуют от судей самого серьезного внимания. Вот и на этот раз главной проблемой оказались взятые до развода одним из супругов кредиты.
ВС запретил банкам передавать коллекторам данные по кредитам должников
Трудно сейчас найти семью, в которой нет хотя бы одного кредита, поэтому вопрос дележа занятых сумм волнует многих. Тем более что некоторые браки живут меньше, чем тянутся сроки выплат по кредитам.
Итак, некий гражданин обратился в волгоградский суд с иском к своей уже бывшей жене. Просил разделить совместно нажитое имущество, включая долги по кредитам.
Брак между ними просуществовал 13 лет. Кредитов было два: один взят в 2011 году, второй – через год. Истец просил все пополам: и нажитое добро, и долги по кредитам.
Экс-супруга ответила встречным иском, где написала о том, что часть добра, включая автомобиль, бывший скрыл, а делить надо все, что есть.
Но главное то, что гражданка была против деления двух кредитов, заявляя, что она в период брака о них ничего не знала и не давала согласия на заключение этих кредитных договоров. Районный суд первый кредит признал общим.
Областной суд не согласился и признал общими оба кредита. Бывшая жена обратилась в Верховный суд, не соглашаясь с таким разделом незнакомых ей кредитов.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда стала разбираться в этом деле.
Банки отказались от выдачи ипотеки без первоначального взноса
Выяснилось следующее: кредит 2011 года был получен на неотложные нужды, и поручителем там выступил некий мужчина. Он же и еще один гражданин стали поручителями и по кредиту следующего года. Семейная лодка разбилась о быт, и отношения между супругами прекратились в 2012 году. Официальный развод – весна 2013 года.
Районный суд, рассматривая это дело, сказал, что по Семейному и Гражданскому процессуальному кодексам бывший муж не смог доказать, что деньги от одного из кредитов были использованы на нужды семьи.
Апелляция, руководствуясь теми же статьями, объявила, что “возникновение денежных обязательств в период брака в интересах семьи” должна доказывать жена. А она это сделать не смогла.
Значит, долг – общее обязательство супругов.
Верховный суд в своем заключении подчеркнул: общие долги супругов при разделе общего имущества распределяются между ними пропорционально присужденным им долям.
А кроме этого, Семейным и Гражданским кодексами (статьи 35 и 253) установлена презумпция согласия супруга на действия другого по распоряжению общим имуществом.
Но положение о том, что такое согласие предполагается и в том случае, если у одного из супругов появились долговые обязательства перед третьими лицами, наше действующее законодательство не содержит.
Более того, в Семейном кодексе есть статья 45, которая прямо предусматривает, что по обязательствам одного из супругов взыскание может быть только на имущество этого супруга. То есть брать долги мужа можно только из имущества, принадлежавшего именно ему.
По нашему законодательству в браке допускается существование у каждого из супругов собственных обязательств. Так, согласно 308-й статье Гражданского кодекса обязательство не создает обязанностей для “иных лиц”, то есть для людей, не участвующих в деле в качестве сторон.
Ученые назвали главную причину супружеских разводов
Следовательно, делает вывод Верховный суд, в случае заключения одним из супругов договора займа или какой-либо другой сделки, связанной с появлением долга, такой долг можно признать общим при некоторых условиях.
Эти условия, точнее, обстоятельства, перечислены в статье 45 Семейного кодекса. Судя по этой статье, бремя доказывания, что деньги ушли исключительно на нужды семьи, лежит на стороне, которая претендует на распределение долга.
По статье 39 того же Семейного кодекса обязательство мужа и жены будет общим, если возникло по инициативе обоих супругов или действительно было обязательством одного из них, но все полученное было потрачено на нужды семьи.
Как сказал Верховный суд, юридически значимым в этом деле является выяснение вопроса, были ли потрачены полученные мужем деньги на нужды семьи. А в нашем случае апелляционная инстанция выяснением этого вопроса даже заморачиваться не стала.
Учитывая, что бывший муж является заемщиком, – сказала Судебная коллегия по гражданским делам ВС, именно он должен доказывать, что все полученные им деньги ушли на нужды семьи.
А заявление апелляции, что это должна доказывать жена, сказал Верховный суд, противоречит требованиям нашего законодательства.
В итоге Верховный суд отменил и решение второй инстанции в полном объеме, и решение районного суда, который присудил выплачивать жене половину долгов бывшего только по первому кредиту. Так что кредиты, взятые еще законным мужем, останутся его проблемой, если он не докажет, что деньги ушли на семью.
Источник: https://rg.ru/2016/04/20/verhovnyj-sud-raziasnil-kak-delit-kredity-posle-razvoda.html